«В ближайшие месяцы будет шок и резкий провал»

Марсель Салихов, президент Института энергетики и финансов дал интервью изданию «Бизнес Онлайн» о ситуации в нефтяной промышленности.

— Марсель Робертович, 5 декабря вступает эмбарго на российскую нефть. Закончится ли после этого российский нефтяной рай?

— Смотря что понимать под раем. Текущую ситуацию сложно назвать раем. Когда весной начали вводиться первые санкции, то у всех были тревожные ожидания. Даже министр финансов Антон Силуанов в марте говорил, что минфин ожидает падение добычи на 17 процентов. Это были очень пессимистичные ожидания и на уровне правительства, и на уровне компаний. В конце года по факту добыча сократится минимально — на 1 процент. Если сравнивать с ожиданиями, которые были, и тем, что происходит по факту, то, конечно, все складывается более оптимистично.

Разберемся, почему это произошло. Во-первых, механизм скидки, когда российская нефть продается с дисконтом, задает сильные стимулы для покупателей. Во-вторых, компании быстро смогли организовать новые рынки и покупателей. Традиционно российскую нефть продавали через крупных трейдеров Glencore, Vitol, Trafigura и прочих. С точки зрения компаний, это была удобная схема. Но сейчас, по сути, пришлось быстро перестроиться, найти новых покупателей. Теперь нельзя отдать свой продукт одному-двум трейдерам и не беспокоиться о дальнейшем. В принципе, компании неплохо справились с ситуацией.

Но отчасти вопрос санкций — это динамическая картина: западные страны предпринимают какие-то действия, российские компании и правительство что-то делают, на это смотрит Запад и снова как-то отвечает. Весной ввели эмбарго, ушли трейдеры — все резко обвалилось. Но из-за того, что компании реорганизовались, дали скидку, все восстановилось. После этого на Западе стали обсуждать дополнительные механизмы, так родилась идея потолка цен.

Мне кажется, краткосрочно влияние потолка цен будет минимальным.

Эмбарго — это более важная история для России и компаний. Все равно даже сейчас значительные объемы шли на европейский рынок. С 5 декабря вводится эмбарго. В последние недели был экспорт 800–900 тысяч баррелей сырой нефти в сутки в Европу. Получается, это надо куда-то перенаправить. А до этого перенаправили уже 1 миллион баррелей с Европы на другие рынки.

— Куда могут перенаправить?

— В последнее время крупным покупателем являлась Индия. До этого она вообще не покупала российскую нефть, потому что было дорого. Индия далеко, потому поставок почти не было. Из-за того, что появился дисконт, индийским НПЗ стало очень выгодно покупать российскую нефть. Они с удовольствием покупали, покупают и, видимо, будут покупать. Для индийских нефтеперерабатывающих компаний это очень хороший бизнес: они покупают нефть с хорошей скидкой, а продают готовую продукцию по мировым ценам. На Западе уже тоже есть разговоры о том, что Индия покупает российскую нефть, а потом экспортирует нефтепродукты в Европу.

— Какая минимальная цена, чтобы не уйти в убытки?

— Это зависит от налогов. Можно считать, что себестоимость добычи, включая инвестиции, транспортировку, для России в среднем находится в диапазоне 20–25 долларов за баррель. Все остальное — это налоги, которые тоже привязаны к цене на нефть. Уровень налогообложения меняется. Если цена на нефть приближается к 20 долларам, как это было в 2020 году, то налоги обнуляются. Поэтому заработок все равно есть. Посмотрите на ситуацию с углем, он продается со скидкой 50–60 процентов. Российский уголь дешевле, чем австралийский. Тем не менее угольные компании продолжают работу, хотя огорчены ситуацией. Нельзя сказать, что добыча и экспорт угля остановились. Наоборот, экспорт российского угля сейчас выше показателей прошлого года. То же самое будет, скорее всего, по нефти.

— То есть экспорт не остановим в любом случае?

— Мы думаем, что часть экспорта все-таки пострадает, что-то не удастся полностью перекинуть на другие рынки. В первую очередь речь о нефтепродуктах. Те же Китай и Индия не очень хотят покупать нефтепродукты. Скорее они хотят покупать сырую нефть и сами перерабатывать, потому что у них есть свои НПЗ. Также нефтепродукты везти дороже. Они, как правило, перевозятся на небольших танкерах, а сырая нефть — на очень больших. Условно говоря, выгоднее куда-то довезти большой танкер сырой нефти и там уже перерабатывать, чем маленькими танкерами возить.