Алексей Громов дал интервью деловому журналу «Профиль» о текущей ситуации вокруг «теневого флота», перевозящего российскую нефть.
По оценке главного директора по энергетическому направлению Института энергетики и финансов (ИЭФ) Алексея Громова, объем теневого танкерного флота, «который обслуживает Россию практически на регулярной основе», – примерно 500–550 судов. Компании-операторы теневого флота – это фирмы из ОАЭ, Бахрейна, Индии, Гонконга, Турции и т.д. Там же зарегистрированы и владельцы судов. Большинство этих компаний (и владельцев, и операторов) появилось в период с 2022 по 2024 год, тогда же началась активная скупка старых, нередко подготовленных к списанию нефтяных танкеров возрастом 15–20 лет.
Чтобы проследить цепочку собственников и найти конечного бенефициара, нужно проводить полноценное расследование, говорит Алексей Громов. Можно лишь предположить, что коль скоро с 2022-го вводятся санкции против российского нефтяного экспорта и в том же году по всему миру появляются новые владельцы и операторы нефтеналивного флота, то конечными бенефициарами являются российские нефтегазовые компании или их топ-менеджмент. Но доказать это нельзя.
Также можно, кстати, предположить, что в тень ушла значительная часть судов российских компаний вроде «Совкомфлота», после того как последние попали под американские санкции.
Наиболее эффективным ответом со стороны США на создание Россией теневого флота стали блокирующие санкции. Их действие Громов сравнивает с применением тактического ядерного оружия, «только в экономической сфере». Если подобные санкции вводятся в отношении юридического лица, то последнее де-факто исключается из системы мировой торговли: замораживается деятельность компании в американской валюте, все ее активы в Соединенных Штатах и т. д.
Трудности с выявлением и оформлением санкций против судов российского теневого флота – не единственное объяснение, почему ограничения здесь вводятся достаточно медленно. Технически Соединенные Штаты могли бы выявлять больше судов, рассуждает Алексей Громов, могли бы проводить расследования в отношении сразу 30–40 танкеров – такая возможность существует, но они ею не пользуются. Почему? Западные политики не раз утверждали, что не преследуют цель убрать Москву с мирового рынка энергоносителей. Значительное сокращение нашего нефтегазового экспорта обернется большими проблемами для всех. Если поставки российской нефти сократятся на 40–50%, это может спровоцировать ситуацию, подобную той, что была весной 2022-го, когда стоимость барреля подскочила до $100 и выше.
Сегодня никто не заинтересован в том, чтобы раскачать качели нефтяных цен: в США предвыборная кампания, и власти хотят удержать цены на бензин внутри страны на приемлемом уровне; тлеет Ближний Восток – неясно, как далеко зайдет эскалация в ирано-израильском конфликте. В общем, ни Вашингтон, ни Брюссель не мечтают о перерастании санкционной истории в неконтролируемое цунами. Другое дело – постепенно затягивать удавку, сокращая доходы РФ от экспорта энергоносителей.
Усиливая санкции против теневого флота, США и Европа перманентно посылают сигнал владельцам и операторам танкеров: мы контролируем ситуацию и будем время от времени ловить и наказывать кого-то из вас. Таким образом они пытаются сократить число желающих перевозить российскую нефть либо вынудить Москву продавать сырье по цене, близкой к потолку. К тому же постоянное наличие дамоклова меча над теневым флотом поднимает стоимость фрахта судов. Судовладелец (если это не «наша» компания) подумает: я собираюсь возить российскую нефть, есть риск, что она продана дороже ценового потолка, значит, мое судно может попасть под санкции и будет выключено из экономической жизни. Я должен взять дополнительную плату за риск. Это тоже элемент санкционного давления: рост ставок фрахта увеличивает расходы и сокращает доходы от продажи нефти.
В общем, санкции – инструмент тонкой настройки: если ситуация на рынке нефти будет определяться как хрупкое равновесие, то давление на Россию будет умеренным, если же сложится профицит предложения, то санкционная удавка затянется сильней.
Самый реалистичный прогноз, по версии Алексея Громова, это сохранение тенденций, которые наблюдаются с осени 2023-го: каждый месяц мы будем слышать о новых судах, попавших в санкционные списки, а наши нефтяные компании будут придумывать новые механизмы обхода санкций. «Российские бизнесмены в последние годы очень успешно решали вопросы обхода западных ограничений», – говорит собеседник «Профиля». Но это тактические решения. Тем более что противники тоже то и дело придумывают что-то новенькое. Только-только Москве удалось переключить страхование грузоперевозок с английских страховых компаний на российские и эти страховки стали приниматься нашими крупнейшими торговыми контрагентами, как США и Британия ввели санкции против ведущих отечественных страховщиков – «Ингосстраха», «Согаза» и др.
Стратегическим решением, по словам Громова, является создание «параллельного независимого финансово-логистического контура» внешней торговли России санкционными товарами. В перспективе таким контуром могла бы стать система торговли, выстраиваемая в рамках БРИКС, – страны уже прорабатывают механизм внутренних взаиморасчетов, независимый от западной финансовой архитектуры. Если к этому добавить независимую систему грузоперевозок, страхования и пр., то мы окажемся стратегически защищены от усиления санкционного давления.
Подпишитесь на обновления
и узнавайте первыми о новых публикациях