Чего бояться российским инвесторам до конца года?

Президент Института Марсель Салихов дал интервью изданию «Yango. Pro» о рисках при снижении цен на нефть.

Что сейчас влияет на нефть?

— Основные факторы, которые оказывают наибольшее влияние на нефтяные цены, на самом деле всё те же — ситуация в мировой экономике (фактор спроса) и реакция предложения в широком смысле (ОПЕК+, инвестиционная активность крупных нефтяных компаний и проч.), — объясняет Марсель Салихов, президент Института энергетики и финансов. — В мае — июне глобальная экономическая активность довольно быстро выросла с карантинных минимумов — быстрее и сильнее, чем многие ожидали. Однако уже в июле — августе наблюдалась постепенная стабилизация на пониженных уровнях. В ряде стран начался рост заболеваемости COVID-19, зачастую перестали действовать программы бюджетного стимулирования — это не позволяет рассчитывать на сценарий быстрого восстановления, который обычно называют V-shaped recovery.

Ключевым краткосрочным фактором цен остается ситуация с коронавирусом, основной риск — масштабная вторая волна пандемии и возвращение карантинных ограничений в крупных экономиках.

С точки зрения предложения соглашение ОПЕК+ продолжает более или менее нормально действовать и оказывать поддержку рынку. Уровень выполнения соглашения остается в пределах 85–90%, что довольно неплохо. Другие производители, в частности сланцевые производители США, сохраняют низкий уровень инвестиционной активности и не увеличивали предложение.

Возможно ли глубокое падение, как в марте?

— Драматическое падение цен на нефть было связано с одновременным действием двух факторов — пандемией короновируса и временным развалом ОПЕК+. Оба фактора были совершенно непонятны рынку в тот момент, уровень неопределенности резко увеличился. Поэтому и произошло то, что произошло, — объясняет Салихов. — Сейчас ситуация изменилась. Существует сценарий «новых волн пандемии», однако эффекты этого более или менее понятны. Существует понимание по поводу ожидаемых сроков выхода вакцин. Восемь проектов вакцин в разных странах находятся в третьей фазе клинических испытаний. То есть речь идет в большей степени о факторе времени. Поэтому уровень неопределенности по коронавирусу значительно снизился по сравнению с мартом. Обвал цен на нефть в марте также значительно «укрепил» стимулы к сотрудничеству в рамках ОПЕК+. Поэтому сценарий падения цен на нефть вновь до $15–20 выглядит очень маловероятным.

Наш базовый прогноз таков: цена Brent останется в текущем диапазоне $40–45 за баррель. Этот уровень в целом устраивает ОПЕК и является достаточно комфортным для потребителей.

Что будет с российской экономикой и финансовыми рынками, если цены все же упадут?

— Из-за сделки ОПЕК+ добыча нефти в России в 2020 году будет на 10% ниже прошлого года. Поэтому приток валюты на валютный рынок и поступлений налогов будет ниже даже при той же цене на нефть, — констатирует Марсель Салихов. — Снижение цен на нефть при прочих равных приводит к сокращению притока валюты на валютный рынок и таким образом — к снижению курса рубля. По нашим текущим оценкам, при снижении цены на нефть до $30, курс RUB/USD будет находиться в диапазоне 80–85. Учитывая масштаб падения цен на нефть, это очень хороший результат. Основным залогом относительной стабильности курса будет политика ЦБ/бюджетного правила: регулятор будет увеличивать продажи валюты из резервов, частично компенсируя сокращение притока по экспортному каналу.

— Так как многие инвесторы воспринимают российский рынок как преимущественно сырьевой в первую очередь, то такая ситуация приведет к переоценке всех финансовых активов, даже формально не связанных с нефтяным сектором. ЦБ в этих условиях точно не будет снижать ключевую ставку и, возможно, будет вынужден пойти на ее повышение, — полагает эксперт.

Банк России заявил, что больше не берет за основу цены на нефть при разработке прогнозных сценариев. Это значит, что нефть для российской экономики больше не важна?

— Действительно, то, что ЦБ отказался использовать цены на нефть в качестве ключевого экзогенного параметра при разработке сценариев, является новацией. Однако в определенной степени это является лукавством, — считает Марсель Салихов. — В «Основных направлениях ДКП ЦБ» говорится, что ключевой развилкой являются «предпосылки относительно темпов фактического и потенциального ВВП в российской и мировой экономике на прогнозном горизонте». Но прогнозные темпы роста мирового ВВП и прогнозные цены на нефть тесным образом связаны между собой. При высоких темпах роста мирового ВВП будут и высокие цены на нефть. При низких темпах роста — низкие цены на нефть. Поэтому речь идет об одном и том же, но просто другими словами. Я думаю, что ЦБ просто хочет отказаться от детального обсуждения ситуации на рынке нефти и в большей степени сосредоточиться на обсуждении макроэкономических факторов. Поэтому была выбрана такая новация. Это мало что значит с точки зрения политики ЦБ и его действий в этих или иных условиях.

— При снижении цен на нефть регулятор будет пытаться действовать так же, как это уже происходило в этом году, — проводить стимулирующую политику снижением ставки, — убежден Салихов. — Ограничением являются девальвационные настроения и ожидания. То есть при сильной девальвации в какой-то момент может начаться паника и «бегство» из рубля, что начинает носить самоподдерживающий характер. Это и есть основной риск для ЦБ. Поэтому, если паники нет, можно снижать ставку, как происходило в этом году. Если начинается паника, приходится повышать ставку даже с ущербом для текущей экономической динамики.

Разумеется, ЦБ также не знает, может ли начаться подобная паника и/или, к примеру, массовый выход иностранцев из позиций в ОФЗ. Это в значительной степени искусство проведения денежно-кредитной политики.